ПОЛЕВАЯ КУХНЯ

Предлагаю обсудить статью А.Камерницкого "Так что же такое стойка?", опубликованную в октябрьском номере журнала «Охота и Рыбалка XXI век».
Думаю, что эта статья будет интересна в контексте обсуждения приобретенного и врожденного, в комплексе рабочих качеств породистой охотничьей собаки.

«СТОЙКА - ОСТАНОВКА СОБАКИ В НАПРЯЖЕННОЙ И ВЫРАЗИТЕЛЬНОЙ ПОЗЕ ПЕРЕД ПРИЧУЯННОЙ ЕЮ ДИЧЬЮ» - НЕОТЪЕМЛЕМОЕ КАЧЕСТВО ЛЕГАВОЙ СОБАКИ. НЕТ СТОЙКИ - НЕТ ЛЕГАВОЙ, ВЕСЬ СМЫСЛ РАБОТЫ ЛЕГАВОЙ В СТОЙКЕ. ВСЕ ЭТО АБСОЛЮТНО БЕССПОРНО, ПОСКОЛЬКУ ИМЕННО СТОЙКА ПЕРЕД ЗАТАИВШЕЙСЯ ПТИЦЕЙ ДАЕТ ОХОТНИКУ ВОЗМОЖНОСТЬ ПОДОЙТИ К НЕЙ И ПРОИЗВЕСТИ ВЫСТРЕЛ ПО ВЗЛЕТЕВШЕЙ ДИЧИ. ЭТО ЗНАЛИ НАШИ ОТЦЫ, ДЕДЫ И ПРАДЕДЫ.
Тем не менее, до сих отсутствуют сколько-нибудь достоверное понимание существа и знание механизма стойки. Почему легавая собака, причуяв дичь и начав двигаться в ее направлении, вдруг останавливается, замирает и лишь по команде продолжает движение для подъема птицы? Врожденное ли это качество, чем оно объясняется и из чего возникло?
Попробуем на основе современных данных разобраться, что же такое стойка легавой вообще. Существует несколько точек зрения на этот вопрос. Со времен Л.П.Сабанеева по сию пору бытует убеждение, что стойка легавой есть ее врожденное качество («инстинкт стойки»). Основой для этого служило античное сообщение Ксенофонта, что существуют собаки, останавливающиеся при приближении к птице и дающие возможность накрыть ее сетью, хотя сам этот автор ни слова о наследственном характере этого свойства не писал. В качестве же подтверждения наследственного характера стойки приводилась якобы имеющаяся аналогия между стойкой собаки и остановкой кошки перед броском на добычу. Здесь явно спутаны две совершенно различные вещи. Кошки (и большинство кошачьих) действительно совершают бросок на добычу для удержания жертвы приспособленными для этого когтями и нанесения ей «смертельного укуса» в основание черепа. Поскольку кошачьи обладают сравнительно слабо развитой обонятельной системой, то остановку эту они делают «на глазок». На самом деле кошка останавливается перед прыжком не только на добычу, а и с верха двери на шкаф и делает это для того, чтобы соразмерить дистанцию прыжка и необходимое мышечное усилие. Каждый наблюдавший кошку в этот момент может заметить, что она несколько раз переводит взгляд с той точки, куда нужно попасть, себе под ноги. Если же в момент прыжка дистанция изменится (дверь отойдет), то неизбежен промах. Измерение дистанции прыжка, по-видимому, действительно инстинктивное действие, хотя самому методу умерщвления жертвы («смертельный укус») она учится от матери.
Собаки (псовые) никогда не добывают пищу таким образом, так как их когти не предназначены для удерживания, а зубы могут только вырвать куски из тела жертвы. Остановка же псовых, происходящая, как правило, скрытно, без визуального контакта с интересующим их объектом, является частью обонятельной реакции и служит для уточнения и распознания запаха этого объекта, после чего следует либо продолжение движения к источнику запаха, либо затухание интереса к нему. Вопрос о границах врожденного интереса к запахам был подробно исследован С.А.Корытиным, который установил, что врожденная (инстинктивная) составляющая этого интереса для хищников ограничивается лишь несколько большим интересом к запахам животного, нежели растительного происхождения, но не более того. Современная этология (наука о поведении животных) относит к врожденным инстинктам лишь общую схему или матрицу, на базе которой происходит научение (Ж.И.Резникова, 2005).
Исследование генетики обоняния (Р.Эксел, Л.Бак, 1991) показало, что собака имеет порядка 1000 типов обонятельных рецепторов (против 10 у человека), причем число рецепторов в каждом типе различно. Таким образом, инстинктивное предпочтение хищниками животных запахов растительным может наследоваться как преобладание количество рецепторов, ориентированных на вещества животных запахов над количеством рецепторов, отзывающихся на растительные запахи. Тот факт, что какой-то отдельный запах, якобы вызывающий «инстинкт стойки», не передается по наследству, четко доказан; действительно, у новорожденных щенков отсутствует реакция на запах материнского молока, если вымя суки перед первым кормлением намазать анисовым маслом, то у щенка вырабатывается «павловская» реакция только на этот запах (А.И. Бронштейн, 1950). Таким образом, следует признать, что никакого «инстинкта стойки» в ответ на запах дупеля или перепела, увы, нет и быть не может.
Другая точка зрения проявилась на фоне небезызвестной, так называемой Павловской сессии, посвященной «положению в советской физиологии», на которой было продолжено внедрение «мичуринской биологии» и «павловской физиологии». Непосредственно в охотничьем собаководстве эта точка зрения «вылезла» в результате некоего свободомыслия, проявленного в процессе дискуссии о природе «пустой стойки», завязавшейся в журнале «Охота и охотничье хозяйство» в 1957- 1958 гг. В дискуссии принял участие целый ряд ведущих кинологов (А.Чумаков, В.Новодворский, В.Курбатов, А.Платонов, С.Строганов, В.Рождественский и др.). Кое-кто оперировал уже изложенными выше трюизмами о «врожденности», однако были выдвинуты и другие точки зрения, после чего дискуссия была прекращена окриком сверху (В.Балакшина, 1958) о необходимости стоять на почве «возбуждения и торможения» нервных импульсов и никоим образом не допускать признания собаки «сознательным существом».
При этом оказывалось, что процесс возбуждения (подразумевается - нервного), возникающий при прихватке запаха дичи и потяжке, сменяется стойкой - процессом (нервным?!) торможения. В такой формуле удивительно безграмотным образом перепутаны «две арии из разных опер»: с одной стороны - возникший и возрастающий интерес к запаху (нервное возбуждение) и угасание и потеря этого интереса (нервное торможение), с другой - чисто механическое торможение механического же движения - стойка. На самом же деле на стойке процесс нервного возбуждения у собаки (интерес к запаху) продолжается, как и при подводке, вплоть до подъема птицы с ее сидки. Напротив, нервное торможение наступает, если у собаки, после достаточного обнюхивания, пропадает интерес к запаху. В таком случае она не делает стойку, а поворачивается и уходит в поиск. Длительность анализа собакой точной природы прихваченного ею запаха зависит от многих причин, о которых будет сказано позднее.
Итак, классическая схема нервного возбуждения - торможения объясняет сохранение собакой интереса к запаху, начиная от прихватки до взлета птицы, возбуждением, а потерю этого интереса на какой-то стадии анализа этого запаха торможением, но никак не дает объяснения проявлению механического торможения - стойке. Для объяснения феномена стойки, «остановки собаки в более или менее напряженной позе перед причуянной ею дичью», остается единственный вариант - условный рефлекс, выработанный в процессе натаски на базе ориентировочного инстинкта, то есть остановки собаки для анализа нового для собаки раздражителя - запаха птицы. Этот рефлекс, что хорошо знают егеря, может быть закреплен как силовым воздействием, так и поощрением, причем излишество и в том, и в другом часто приводит к тугой подводке. Признание стойки в первоначальном виде условным рефлексом позволяет в определенной степени разобраться в целом ряде вопросов, связанных с работой легавых. Так, например, хорошо известно: только что натасканные собаки делают стойку на максимальном расстоянии от птицы, но в процессе охоты начинают становиться так, чтобы лишь не столкнуть ее. Более того, опытный натасчик Г.И.Ильин подсказал мне, что собаки, не использованные на охоте, надолго сохраняют манеру дальних стоек. Происходящее после обстрела на охоте осмысливание собакой своей функциональной роли в процессе добычи и возникновение заинтересованности в результате выстрела, то есть разумного отношения к поиску и стойке, вызывает изменение расстояния от стойки до птицы. Выработка сотрудничества в «стае» охотник-собака сказывается и в таких проявлениях разумного поведения, как анонс, подача с заходом, хорошо известная опытным охотникам обида собаки из-за промаха и др. (поэтому на испытаниях не рекомендуется ведущему самому производить контрольный холостой выстрел).
Подтверждением первоначально условно-рефлекторного характера стойки служит и известное натасчикам явление «заученности», когда натасканная собака, которую своевременно не выставили на испытания, теряет азарт и, хотя и выполняет все нужные действия, но без особого энтузиазма и не проходит выше диплома III степени. Этот пример прекрасно укладывается в схему угасания условного рефлекса, как результат нервного торможения воздействия привычного раздражителя, требующего дополнительного возбуждения. В этом случае егерь зачастую откладывает показ собаки до начала охоты либо до браконьерского отстрела или скармливания ей птенца. Выработка стойки полностью отвечает обычным схемам выработки условного рефлекса (Е.Н.Мычко,2003): традиционной (силовая остановка перед птицей), «проб и ошибок» (подкрепление случайной самостоятельной остановки), подражательной (подвод к стойке опытной собаки). Лишь изредка встречается «инсайд» (озарение), когда собака, впервые выведенная в поле, действительно производит впечатление наличия врожденной стойки. Все это полностью подтверждает условно-рефлекторную природу первичной стойки, что сразу же заставляет усомниться в возможности принятия стойки (действительной или ложной) как фактора, определяющего дальность и верность чутья, поскольку условно-рефлекторный процесс всегда формируется под большим воздействием натасчика. В самом деле, уже упомянутая, характерная для первопольных собак, дальняя стойка на неполный, обедненный запах птицы, может приводить к ошибкам работы.
Рассмотрим эту ситуацию более подробно. Полимолекулярный запах птицы, распространяясь на сколь-нибудь заметное расстояние, теряет определенные элементы и становится обедненным не только количественно, но и, в силу различной адсорбции его компонентов, качественно (такое же обеднение претерпевает и запах сидки после отлета птицы). Поскольку, как правило, стойка отрабатывается на том расстоянии от птицы, на котором она проявила признаки обонятельной реакции, то собака приучается делать стойку на «неполный запах», а не на саму птицу. Вот вам уже и причина ошибочных стоек, не связанных с качеством чутья. Тем же может объясняться и осторожничание - ползание на параллелях в попытке разобраться в слабых запахах. Оно происходит потому, что в памяти собаки запах птицы, с которым ей следует идентифицировать природу источника запаха, зафиксирован в его неполном виде, отчего собака не может понять, где же находится птица. Дополнительным подтверждением условно-рефлекторной природы стойки легавой и врожденной базы ее (приостановки псовых для анализа запаха) является приостановка у большинства пород собак спаниелей, ретриверов, лаек и норных.
Таким образом, анализируя известные в настоящее время данные о возникновении и механизме образования стойки легавой, неизбежно приходим к выводу, что стойка легавых в значительной степени является результатом воздействия натасчика и не может в такой же степени отражать природные наследственные качества легавой - дальность чутья, быстроту и стиль работы, и надежность аппарата высшей нервной деятельности (ум и характер). Следует разобраться еще в одном, ранее не обсуждавшемся вопросе. Причуянный собакой запах, как это показал С.А. Корытин и что находит подтверждение на практике, требует с ее стороны проведения анализа этого запаха («время обнюхивания» в обонятельной реакции). Такой анализ, характерный для всех псовых и лежит в основе выработки стойки. Он может производиться собакой, как при остановке, так и в движении на потяжке. Результатом анализа, как указывалось выше, будет либо продолжение нервного возбуждения и переход к стойке, либо угасание этого возбуждения (нервное торможение) и уход в поиск. Возникает некая дилемма: когда анализ проводится собакой в движении, то переход к стойке оказывается четко фиксированным. Если же собаке для проведения анализа требуется остановка (прямо с хода либо с потяжки), то как определить - сделала ли она стойку или продолжает разбираться с запахом? Вспоминается один занятный случай. В 70-х г. на испытания в школе натаски в Каданке егерем Ю.С.Колосовым был выведен кобель малый мюнстерлендер. В комиссию входили Б.А.Калачев, А.В.Гусев и я. Собака тихой рысцой продвигалась на сорокаметровом челночке и вдруг остановилась. Остановились и мы. Постояли. Положение не изменилось. Наконец Б.А.Калачев спрашивает: «Юра, он что, стоит или нет?». На что Ю.С.Колосов отвечает: «Да вот посмотрим, Борис Александрович. Если полетит птица, то значит стоял, а если заднюю ногу задерет, то причина другая».
Похоже, что, действительно, во многих случаях определить, была ли стойка, можно только по результатам действий собаки. По Правилам испытаний стойкой признается «остановка собаки в напряженной и выразительной позе перед причуянной ею дичью», и мы допускаем ошибки при оценке действия собаки, в частности, расценивая как «пустую стойку» ее остановку, после которой она уходит в поиск, или бракуем ее за «пустую по-тяжку», не окончившуюся стойкой. На самом деле собака в этих случаях подтверждает верность чутья, разобравшись в том, что она причуяла не то, что нужно. После действительной же стойки собака должна подвести к источнику запаха - дичи или ее сидке или к предмету (перо или погадка птицы), по которому она сделала стойку. То же самое должно относиться к истинным стойкам, сделанным легавой по не охотничьим, но затаившимся птицам, но никак не к «стойкам» по птичкам, сделанным «на глазок». Эти последние вообще не имеют отношения к чутью и должны относиться либо к постановке, либо к стойке.
Как видно, даже такой «наглядный» элемент работы легавой, как происходящая на глазах у зрителей стойка, на самом деле далеко не прост по своей сути. Это прекрасно понимали наши «старики» первой половины XX века, которые вдумчиво относились к каждой работе легавой и пытались понять суть ее действий. Тем более такой подход следовало бы использовать в наше время, когда многие вопросы, в частности, обоняния и поведения животных, получили существенно большее разрешение, чем 50 лет назад. Нужен только более глубокий, а не дилетантский подход к их изучению. Недаром сказано, что дилетант основывается на своем опыте, а профессионал - на общественном.

ОХОТА И РЫБАЛКА XXI ВЕК №10 (54) ОКТЯБРЬ 2007.